Синее-синее море…

Вернулась из путешествия. А может вернулась к самой себе. Две ночи кряду просыпаюсь, пытаясь разглядеть в своей комнате каюту. Мне не хватает качки и я раскачиваюсь сама на своей неподвижной кровати. Как быстро вырабатываются привычки! Теперь мне снова предстоит привыкать к суше, стать сухопутной. Это путешествие было необыкновенным. И не только потому, что по воде. Но все это: корабль, синее-синее море, лысые гористые острова с белыми рыбацкими посёлками и множеством церквушек. Солнце, палящее и выжигающее лучами татуировку загара… море, баюкающее и покрывающее тело глазурью соли… Корабль со своей иллюзорной стабильностью… люди, которые до сего путешествия сновали где-то там, в своём беспокойном мире, и я знать их не знала, разве только поверхностно… вдруг мы волею случая или прихотью судьбы оказались в одно и тоже время в одном и том же месте. Чтобы соприкоснуться, рассмотреть друг друга и с помощью друг друга познать самих себя. Все это стало новой действительностью.

Наконец-то я научилась слушать. Как много может рассказать о себе человек, даже не подозревая о том! В разговоре каждый из нас словно просит: вот он какой я, расслышь меня, рассмотри… помоги мне увидеть себя, ведь я сам себя не вижу. Только научившись слушать, можно научиться говорить. Говорить так, чтобы расслышать самого себя.

Какой-то пласт сдвинулся во мне, как плита, прежде заслонявшая вход в подземелье. Их этого подземелья выползло томление и упрямое стремление к чему-то. Похоже что-то сдвинулось с мертвой точки. Что-то начинает проясняться. Это тот щелчок, которого я так ждала.

Что предшествовало этому? Может полнолуние и этот необыкновенный день с огромным рыжим солнцем, изумрудным морем и дельфинами. Это был день дельфинов. Три раза они приплывали к нам и резвились под наши неистовые крики радости, хлопки и свист. Что они с нами делали, эти дельфины! Превращали нас в детей. Детей, которые все это время с нетерпением ждали возможности сбросить взрослые доспехи и порезвиться. Мы вопили и визжали от счастья. Казалось, дельфины знают всё про нас всех и всё про все. Это сама мудрость резвилась по волнам. Вечером мы купались на заходе солнца. Море медленно переваливалась ленивыми молочными волнами. На небе с одной стороны по невидимым ступеням неспешно спускался золотой диск уставшего за день солнца, а с другой- величественно вступал на трон металлический диск полной луны. На огромных небесных чашах кренились противовесы: солнце и луна. Солнце перевесило и, опускаясь в море, тем самым вздымало в небо белую лампу луны. Я лежала на спине на водной упругой глади, раскинув руки и вонзив свой взор якорным крюком в небо. Я пыталась разглядеть границу, разделяющую свет солнца и луны. Но, возможно, это и не разделяющая граница вовсе, а все это небо — их общее царство, в слиянии их единение и гармония. Словно огромный добрый великан покачивал меня на своих мягких и тёплых ладонях, напевая нежную колыбельную беззвучным голосом. По разные стороны от меня расходились две блестящие дороги, одна белая, а другая огненная. На огненном пути вдалеке возникали и исчезали тёмные силуэты дельфинов, резвящихся в гаснущих бликах солнца. Я тоже хотела резвиться вместе с ними, радуясь и празднуя каждый день и каждую ночь. Я тоже хотела ощущать бескрайнюю свободу и радость, знать всё и про всех сразу.

Мы бороздили Эгейское море, бросали якорь у островков, бродили по рыбацким посёлкам, ставили свечи в маленьких церквушках, ужинали в тавернах, ловили рыбу, купались и загорали. И ещё мы беседовали. Эти беседы стали таким же яством, как дары моря, солнца, луны и ветра.